«ЛаскАвый лай»

Это удивительно, но безоговорочными символами ельцинских времен , маркерами, по  которым миллионы моих соотечественников моментально и  с абсолютной точностью определяют реперы ТОЙ эпохи, стали… два молоденьких паренька. Русское рок-движение и  сегодня олицетворяет лидер группы «Кино» Виктор Цой (невероятно, но ему в эти дни исполнилось бы шестьдесят!), а  напластование от  культуры, в  дальнейшем получившее звучное погоняло «попса», — Юра Шатунов и  «Ласковый май». Этим двоим и шедшим за ними полками последователям удалось совершить то, чего не смогла добиться за многие десятилетия всем напряжением гигантской аппаратной махины пресловутая КПСС. Они за считанные месяцы своей бурной деятельности перевернули сознание, сменили культурный код живущих на  всем пространстве постсоветской империи. Приложив, как кажется, совсем немного для  этого усилий. Такое ощущение, что страна ждала именно таких кумиров. И  они появились, как две противоположные половины чего-то единого: брутальный, андеграундный рокер и  жалостливо-лиричный сирота. Появились, чтобы уйти в  вечность, в  сущности, совсем еще молодыми… 23 июня стало известно о  смерти Юрия Шатунова. ИБС (ишемическая болезнь сердца), трансмуральный инфаркт… В свои 48 он пережил Виктора Цоя (в возрастном отношении) ровно на  двадцать лет. Но все равно в  памяти миллионов останется трогательно-беззащитным мальчиком, полностью олицетворившим собой то молодое, бесшабашное и  нищебродное время, в  котором ему были уготованы бешеная слава и  всенародная любовь.

Сентябрь 1989 года. Меня, только-только демобилизовавшегося со срочной службы, мама повезла в  Москву  — приодеться. Пробираясь сквозь толчею бурно разраставшихся «Черкизона», «Лужи», рынка на  ВДНХ и  тому подобных центров нарождающегося класса российских предпринимателей (размеров одежды, например, тогда там предлагалось только три: «это прям на  вас», «не-е-е, это не на  вас» и  «надо мерить» ), я  обрастал вожделенными обновками. После полного хлопот и  беготни дня испытал настоящее облегчение, когда наконец-то рухнул на  полку вагона родного 42-го поезда. И  с первыми толчками начавшего движение в  сторону Саранска состава из  простуженного репродуктора железнодорожного плацкарта вдруг услышал ритмичное: «Ум-ц, ум-ц, ум-ц… Немного теплее за стеклом, но злые морозы. Вхожу в  эти двеpи, словно в  сад июльских цветов. Я  их так хочу согреть теплом, но белые розы…» И  весь… ВЕСЬ !!! битком набитый, жужжащий до  того, как растревоженный улей, вагон, разом благоговейно притихнув, в  нужный момент дружно подхватил припев! Сцена чем-то напоминала хор чиновников из  только что прочитанного мною «Мастера и  Маргариты» Булгакова. Но поскольку общая спевка продолжалась все минут 45, пока запись того (в дальнейшем ставшего легендарным) магнитного альбома не прокрутилась до  конца,смеяться мне расхотелось довольно быстро.

«Это что такое? Кто это поет?»  — по-настоящему ошарашил я  вопросом сидящего напротив попутчика. «Да ты чё?! С  луны свалился? Это же «Ласковый май»!!!» «Как? «Ласковый ЛАЙ »?»  — не расслышал я  названия в  общей какофонии. Чем обидел соседа окончательно. Он игнорировал меня до  самого конца пути…

…Лето. Самое начало 1990-х. В  стране жуткий дефицит  сигарет. В  Саранске на  базаре бабушки в россыпь, как семечками, стаканами («милок, тебе в  кулек или в  карман?») торгуют молотой махоркой, а  спитого вида мужички  — литровыми банками продают втридорога собранные не знаю где окурки! Я, заядлый на  тот момент куряка, страшно, как и  все, страдал от  нормально-табачного отсутствия. И  в один прекрасный момент был снаряжен товарищами по  несчастью в  Москву: там в  официальных киосках «Табак» еще можно было купить настоящие сигареты. Делалось это так: моя столичная родственница загодя обзванивала своих знакомых из  торговли и  выясняла, где и  в какое время будет нужный мне товарный завоз. Составлялся поденный график. И  с раннего утра я  начинал колесить по  торговым точкам Первопрестольной. Очереди у  каждого киоска выстраивались громадные. Нервозность страждущих курильщиков достигала максимального накала. Но остроту конфликтов неизменно сглаживало одно-единственное обстоятельство: рядом с  «Табаком», как правило, стоял такой же «комок» «Звукозапись». И  как только из  его вынесенной на  улицу колонки начинал звучать очередной хит «Ласкового мая», накал страстей улетучивался! Люди переключались на  сентиментальную волну и  забывали о  распрях…

Домой я  вернулся с  двумя чемоданами, полными заветных сигарет. Правда, все они скурились очень быстро…

«У тех, кто назовет смерть Юрия Шатунова финалом эпохи в  истории российской поп-музыки, наверное, есть на  это внятные основания,  — читаю я  некролог на  сайте mk.ru.  — С  именем этого артиста связано начало того, что потом стали называть «шоу-бизнес по-русски». И,  конечно же, музыка «Ласкового мая», которую ругали, над  которой смеялись, по-прежнему вызывает сокрушительной силы ностальгический эффект. (Достаточно посмотреть график российских гастролей жившего в  Германии Шатунова и  убедиться, что на  каждый его концерт билеты проданы были полностью и  задолго — например, на  так и  не состоявшееся 24 февраля его выступление в  Саранске, чтобы понять весь уровень востребованности этой «творческой единицы»  — С. Ч.)

Иногда создается впечатление, будто история «Ласкового мая» и  хиты этой группы живут отдельно друг от  друга  — продолжает обозреватель МК.  — ЛМ как предприятие  — это идущие рука об  руку авантюра с  аферой, а  также длинный список взаимных обид и  претензий. В  музыкальном смысле главные хиты группы правильнее называть историческими артефактами времен, когда суперзвездами можно было стать, никого об  этом не спрашивая.

О  «Ласковом мае» снято несколько документалок и  даже художественный фильм, что, в  общем, логично, потому как история коллектива выглядит даже слишком кинематографической. Руководитель музыкального кружка в  оренбургском интернате некто Сергей Кузнецов в  1986 году создает группу из  своих воспитанников. Именно им был открыт как вокалист Юрий Шатунов, а  также написаны песни, в  дальнейшем ставшие главными хитами ЛМ. После знакомства с  продюсером Андреем Разиным (который тоже воспитывался в  детском доме) сиротки перебираются в  Москву. Песни записываются полукустарным способом, но при этом бьют в  самое сердце народа. Поймав успех, группы-клоны ЛМ выступают в  разных городах под  одну фонограмму, деньги за концерты перевозятся в  чемоданах, во главе «конторы»  — человек, открыто называющий себя племянником Горбачева. Есть много разных цифр, сколько «Ласковый май» давал концертов. РБК пишет, что в  1989-м группа в  разных составах выступила 2,5 тысячи раз за год. То есть выступала 4–8 раз за день! Например, в  новогодние праздники 1989-го «Ласковый май» дал 13 концертов только в  «Олимпийском».

Такой безумный объем стал возможен благодаря новому явлению русской музыки  — «Ласковый май» гастролировал шестью (!!!) составами. Причем присутствие самого Шатунова было совсем необязательно — похожий мальчик его изображал и  пел под  фонограмму…

Но! К  этой неимоверной смеси успеха и  обмана обязательно стоит прибавлять стечение обстоятельств, которое любители заговоров называют не иначе как «проклятие «Ласкового мая». Разин и  Шатунов окончательно расстались в  1992 году. Причем в  дальнейшем под  лейблом ЛМ продюсер собирал еще несколько составов и  даже выступал на  сцене сам! Расплатой за феерический успех и  богатство стали… смерти. На  данный момент умерло уже тринадцать (!!!) человек из имевших прямое отношение к  группе, включая трех солистов: Юрия Барабаша (его не стало в  1996 году), Юрия Гурова (2012) и  Владу Московскую (2006). Шатунов стал четырнадцатой смертью ЛМ.

При этом одинаково правы и  те, кто называет «Ласковый май» первым глотком музыкальной свободы для  любителей «попсы», и  те, кто предпочитает воспринимать его как витрину поп-бандитизма,  — признает МК.  — Самодеятельная группа вдруг становится главным гастролером на  одной шестой части планеты, а  песни, никак не связанные с  Союзом композиторов и  прочими госструктурами, звучат изо всех углов. Что по  тем временам  — неслыханная наглость! Вместе с  тем творится жуткий беспредел с  фанерным звуком и  музыкантами-статистами. По  сути, с  публикой играли в  наперстки с  той лишь разницей, что за деньги ей можно было получить хотя бы какие-­то потуги на  концертное выступление.

По  статистике на  представлениях «Ласкового мая» (или групп, представленных под  таким именем) побывал чуть ли не каждый третий житель бывшего СССР, что кажется не очень-то надуманным,  — только в  Москве они в  легкую собирали аншлаг в  «Олимпийском» практически без рекламы! Все это, конечно, было возможно лишь в  начале перестройки, то есть в  момент невероятного спроса на  легкомысленную и  неофициальную музыку. Когда в  1992 году «Ласковый май» канул в  историю, многим казалось, что «попса» выполнила свою историческую миссию, уступив пространство для  чего-то другого. Другое действительно начало появляться вместе с  приличными инструментами, студийным оборудованием и  навыками цивилизованного промоушена. Шатунов за всеми переменами наблюдал со стороны, потому как на  восемь долгих лет фактически ушел в  тень.

Многим, вероятно, казалось, что его возвращение уже невозможно. Мол, винтик в  машине, забытое имя и  совершенно неактуальная музыка. Но когда Юрий Шатунов вернулся, выяснилось, что никто его не забыл, а  «ласковомайские» приемы по-прежнему действуют.

«Я не гонюсь за модой, потому что гнаться за  ней означает отставать от  нее… Я  понимаю, в  какой стране живу, и  пишу для  русских людей, которые богаты эмоциями, переживают и  плачут, когда слушают хорошую песню… С модным треком просто: готовый луп, сверху секвенция  — и  все. А  вот увязать музыку, текст и  исполнение очень трудно». Так Юрий рассуждал десять лет назад, давая интервью отечественной прессе. За стенкой гримерки в  этот момент уже бушевала толпа в  несколько тысяч человек в  ожидании своего кумира. И  с тех пор ни в  музыке, которую он исполнял, ни в  образе его мыслей принципиально ничего не изменилось.

Наверное, Юрий Шатунов был во всех смыслах очень цельным и  весьма искренним человеком. И  такие качества являлись важными дополнениями к  песням, с  которыми он выходил на  сцену. Наивными, сделанными как будто в  отрыве от  модных технологий, не самыми богатыми в  композиционном отношении, но спетыми с  интонацией, способной через десятилетия убеждать публику: это все  — от  души!

Что же будет с  этими песнями дальше? На  этот вопрос пока нет внятного ответа. В  суде между Шатуновым и  Разиным, который грохочет уже не один месяц, так и  не вынесен окончательный вердикт, и  если права умершего исполнителя передадут его семье, то ситуация, наверное, станет еще более запутанной. Но совершенно ясно, что только сам Шатунов мог исполнять эти песни, рассчитывая на  интерес публики. И  найти кого-нибудь на  роль музыкального наследника будет ох как непросто, а  скорее всего  — невозможно вообще»,  — констатирует mk.ru.

Буквально несколько дней назад Шатунов рассказывал журналистам и  поклонникам о  том, что выиграл суд против продюсера Андрея Разина, который пытался запретить артисту исполнять легендарные хиты группы «Ласковый май» на  своих концертах. 23 июня стало известно, что певец умер. Поклонники артиста пребывают в  шоке и  прощаются с  ним в  Сети. Официальная группа Юрия Шатунова и  ria.ru приводят наиболее красноречивые цитаты.

Мария Мачехина: «Вот такого прекраснейшего артиста забрали небеса. Юрочка, родной ты наш, как же так?! Не могу в  это поверить… Никогда не забудем, как же болит душа…»

Наталья Войцеховская: «С 12 лет я  жила и  живу его песнями! В  Сызрани был его концерт, когда мне было 12–13 лет, у  меня дома хранится фото с  его автографом, это для  меня как святыня! Вся стена была в  его фотографиях! Юра навсегда в  сердце!»

Александр Рукавцов: «Хочется плакать, но на  работе нельзя… Блин, как же жаль Юру. Словно родной человек ушел и  не вернулся. Спи спокойно, дорогой наш товарищ Юра Шатунов!»

Ангелина Железнова: «Те, кому не стоило даже рождаться, доживают до  100 лет, а  хорошие люди умирают…»

Маша Иванова: «Всем близким, знакомым Юрия  — соболезнования! Сил пережить, осознать, принять утрату! Юра  — это детство миллионов мальчишек и  девчонок! Это память в  каждом слове его хитов! Благодарю за наше детство! Светлая память!»

Людмила Иванова: «Легенда! Шикарные песни. Ни одна свадьба, дискотека без его репертуара не оставалась».

Полина Кауфман: «Настолько неожиданная новость. Ужасно, такой молодой. Земля пухом, все детство его слушала».

Светлана Кудряшова: «Прощай, Юра. Твои «Белые розы» навсегда в  наших сердцах».

Ирина Горская: «Покойся с  миром. Очень жаль… Для  нас это большая потеря. Спасибо, что ты был».

Мария Смолякова: «Царство небесное, мой любимый певец, пусть земля будет пухом, даже не верится, я  в шоке».

Анастасия Белогривцева: «Кто-нибудь, скажите, что это неправда».

Наталья Брызгалова: «Нет слов, кажется чьей-то злой шуткой! Больно и  страшно, что уходят такие молодые, энергичные, полные планов на  жизнь… Покойся с  миром».

Иван Иванов: «Юра, мы будем помнить тебя всегда!»

Ольга Синева: «Весь мир разом перевернулся. Не верится в  это…»

TashaSoldatova: «Слезы на  глазах… Ужас!!! Не верю!!! Самый лучший исполнитель, которого слушать и  слушать можно!!! Легенда. Спасибо за детство».

Виктория Гаврилова: «Как тяжело без тебя, Юра. Лети на  небо к  маме».

OksanaNikolaeva: «Я даже не верю, в  начале месяца только пели на  его концерте. Ужас».

Лана Ланова: «Не верю… Юрочка, мы одногодки с  тобой, и  всю жизнь помню, люблю, кайфую от  твоего таланта, очень ждала твоего приезда с  гастролями. Не срослось. Вечная память, и  белые розы в  розовом вечере седой ночи всегда будут с  нами. Покойся с  миром, ярчайший талантище».

…Наиболее, на  мой взгляд, ясно и  конкретно выразился Влад Шумилов, легендарный диджей и  ведущий того самого легендарного состава легендарного МС Радио. «Я вам одну вещь скажу: человек, вынужденный жить поперек себя, то есть не своей жизнью, как правило, долго не тянет,  — оставил он коммент в  ВК.  — Шатунова я  впервые увидел, когда ему было уже хорошо за тридцать, если не сказать под  сорок. Внешне он был довольно плотный мужик, с  намечающимся брюшком  — наверное, от  спокойной жизни в  Германии, откуда он и  приехал вершить свой камбэк. В  разговоре он производил впечатление человека неглупого, но уже тогда во всем его облике едва ощущался легкий налет тоски. Подозреваю, жизнь здорового, умного мужика, вынужденного идиотским голосом мурлыкать дебилкам про детство, была очень непростой. И, наверное, как-то иначе закончиться просто не могла».

P.S. Что остается нам от  времен нашей ранней юности? Окорочка «ножки Буша»? Намертво смерзшиеся с  картоном упаковки сизые птичьи культи мы ломтями отрывали от  огромной брикетины и  варили, жарили, тушили… Сосиски по  десятку в  прозрачном пластике? Вонючая их отдушка и  ядрено-розовый цвет с  успехом заменяли нам даже сам намек на  присутствие там мяса… Разводимые порошки для  напитков «Юппи»? Кто пил  — навек запомнил ту ядовитую гадость!.. Ликер «Амаретто» и  спирт «Роял»?.. Батончики с  «нежнейшим молочным шоколадом» «Марс» и  «Сникерс»?..

А  лучшим подарком нравящейся тебе девочке был  — нет!  — не дезодорант «Интим» (варианты: «Джулия» или «На-на»). Прикупленная в  зарешеченном окошке «Звукозаписи» кассетная коробочка с  кое-­как накаляканной на  крышке надписью:«Ласк А вый май»  — вот был гарантированный для  меня ангажемент к  полному набору незатейливых, но благодарных удовольствий!

…Их песни я  ненавидел всегда! Воротило от  этой простоватости, в  90-е лезшей в  мои уши из  всех утюгов и  розеток. Но вот ответьте мне: почему… ПОЧЕМУ? сегодня, спустя уже больше тридцати лет, так хорошеет на  сердце и  там, где у  меня с  рождения поселились мои душевность, сентиментальность и  доброта, когда вдруг невзначай я  слышу первые же аккорды: ум-ц, ум-ц, ум-ц… «Немного теплее за стеклом, но злые морозы. Вхожу в  эти двери, словно в  сад июльских цветов. Я  их так хочу согреть теплом, но белые розы…»