Магия мордовского фольклора: Геннадий Дулкин вернул современникам забытое наследие предков

В феврале в городском Дворце культуры энтузиасты-музыканты презентовали саранской публике уникальный вокальный проект «Юрт»  (наследие, очаг). Со сцены звучали практически забытые эрзянские и мокшанские рекрутские песни, плачи, причиты в живом а`капелльном исполнении. Без всяких визуальных и аудиоэффектов, компьютерных наворотов. Тем не менее, в зале вершилось чудо. Эмоциональная волна, создаваемая пятью исполнителями, отзывалась в душах слушателей воспоминаниями о далёких предках, и невольно на глаза наворачивались слезы. Даже у тех, кто не знает мордовских языков, перехватывало дыхание и бежали мурашки по спине.

Геннадий Дулкин вместе с коллегами – Юрием Буянкиным, Иваном Ацапкиным, Виталием Прокиным и Андреем Ромашкиным предложили вниманию современной аудитории старинные народные песни, записанные зарубежными исследователями ещё в начале XX века и за минувшее столетие практически забытые.

— Дело в том, что сейчас в народной среде практически не звучат подлинные этнические произведения. В репертуаре фольклорных коллективов в основном одни и те же, часто стилизованные, а порой не особо бережно осовремененные сочинения. И те можно пересчитать по пальцам. Да, по правде говоря, в местных учебных заведениях не уделяется внимания сохранению аутентичного музыкального наследия мокшан и эрзян, — сетует Геннадий Дулкин, более сорока лет посвятивший изучению мордовского фольклора.

Песенная терапия от мамы

Сам он любовь к этническому творчеству впитал буквально с молоком матери. Его маму Анастасию Емельяновну знали как профессиональную плакальщицу не только в родном Сабаеве и окрестных кочкуровских сёлах, но и во многих других районах Мордовии. Хотя, разумеется, этому мастерству никогда ни в каких вузах не учили.

— Но, по сути, плакальщицы изначально выполняли важную социальную роль, — уверен Геннадий Дулкин. – Ритуал оплакивания – не просто дань памяти умершему, он помогал близким пережить боль потери родного человека, то есть служил своего рода терапией. Правда, это отдельное искусство. Мама это умела. И, кроме того, прежде чем совершить обряд, она заранее узнавала дополнительную информацию о человеке, который скончался. Так что, первые уроки я получил от неё.

Уникальное многоголосие

После сельской общеобразовательной школы его приняли на отделение духовых инструментов Саранского музучилища.  А затем свеже­испеченного дипломированного музыканта-педагога взяли в штат Республиканского Дома народного творчества, выделили стол в отдельном кабинете, поручили курировать сельскую народную самодеятельность с соответствующим, пусть невеликим, но стабильным окладом.

— Сижу как-то я в том кабинете, слушаю записи мордовского фольклора, сделанные в Пензенской области. И вдруг заглядывает Владимир Ромашкин, — вспоминает своё первое знакомство с коллегой Дулкин. – Спрашивает: «Нравится?» — «Нравится!» — «А давай тоже попробуем спеть!»  Он к тому времени уже отучился в Казанской консерватории, горел желанием заниматься чем-то, связанным с мордовским фольклором. Мы нашли этнографические записи Г. Сураева-Королёва, Н. Бояркина, попробовали. Поняли, что на два голоса ничего толкового не получается. И  неудивительно, мордовское-то пение базируется на пятиголосии. Начали искать недостающие голоса. Как раз в ту пору самородок Ваня Ацапкин приехал в Саранск из ковылкинской глубинки поступать в училище культуры. Пригласили в коллектив талантливого, молодого музыканта Юру Буянкина. Правда, он тогда фанател роком, но соблазнился поначалу перспективой заграничных гастролей, поскольку национальная этническая музыка за рубежом пользуется спросом в отличие от русского рока или эстрады. Но вскоре Юра втянулся и принялся штудировать  различные источники по истории мордовской культуры.

Для полного комплекта Владимир Ромашкин привлёк в коллектив сыновей. Так и образовалась группа «Торама», которая в 1991 году завоевала широкое признание, заслужив Гран-при престижного федерального телеконкурса «Голоса России».

— И, действительно, нас стали все чаще приглашать на различные фестивали в Европу, где мордовское многоголосие производит невероятный фурор. Хотя нам для репертуара не хватало этнического материала, — признаётся музыкант. – Поэтому мы ездили по мордовским сёлам, слушали бабушек, которые хотя бы что-то ещё помнили из песенного наследия предков. К сожалению, сохранилось очень мало и, в основном, женский репертуар.

Оцифрованные раритеты

— А как все-таки возник Ваш проект «Юрт», где удалось найти тот самый мужской репертуар?

— Получилась невероятная история. Конечно, мы знали, что известные российские и европейские ученые-этнографы прошлого — Паасонен, Шахматов, Чувашов – изучали мордовский фольклор. Но одно дело – научное исследование, сопоставительный анализ, тексты, записанные словами. А как звучали эти песни? К примеру, профессор Роберт Лахс собрал обширный фольклорный материал, до начала Первой мировой войны объездив с экспедициями поволжские сёла. А потом, летом 1917 года, записал ещё более 70 песен, которые он услышал от российских военных, оказавшихся в плену на территории Австрии. В архивах Германии, Финляндии сохранились даже аудиозаписи народных эрзянских и мокшанских песен, сделанные в 1914 году этнографом Вайсененом.

Однажды во время очередных зарубежных гастролей ко мне подошла финская девушка Пиппа, сообщила, что она в хорошем смысле «больна этнической культурой угро-финнов» и у неё есть для меня подарок. Выяснилось, что она давно обратила внимание на меня и моих коллег, следит за нашими фестивальными выступлениями. Подарком оказался диск с оцифрованной версией записей Вайсенена. В начале XX века магнитофонов ещё не существовало, исследователи записывали фольклор на восковых цилиндрах. Понятно, какое там качество воспроизведения, – с массой помех и посторонних шумов. На расшифровку этих записей нам потребовалось несколько лет. Кроме того, вероятно, по причине дефицита сменных цилиндров этнографы записывали песни не полностью. И чтобы при их исполнении не нарушалась смысловая логика, часть куплетов, признаюсь, пришлось досочинить самому.

Зато презентация старинного вокального «Наследия» прозвучала как нельзя более вовремя. Ведь рекрутские песни в мордовском фольклоре не окрашены трагическими мотивами. Напротив, они помогали солдатам перенести разлуку с близкими, укрепить боевой настрой, справиться с походными тяготами и верить в возвращение к счастливой мирной жизни.

Так что, Геннадий Дулкин вместе с единомышленниками не просто вернули современникам частичку утраченного богатства этнической культуры предков, но и стараются сберечь и передать потомкам  те самые  духовные ценности своего народа.