Моя «афганская» война: «Куранты»

— Все-таки бывших главных редакторов не бывает, — ​Дмитрий Муратов подошел к  стойке редакционного бара, где я  ожидал роскошного ужина от тети Фаи — ​беженки из Ташкента. — ​Ты, Стас, все делаешь правильно, что переходишь к  Меню. Знай, если что — ​возьму тебя обратно. Хотя обычно ставлю «черную метку» на всех уходящих из «Новой газеты». Удачи тебе…

В одном из самых умных и  резких изданий страны я  проработал год, пока бывший командарм 40-й армии, Герой Советского Союза Борис Громов в  1999  году не бросил вызов «непотопляемому» политику, чиновнику и  государственному деятелю Анатолию Тяжлову на выборах губернатора Подмосковья. В  вице-губернаторы генерал-полковник призвал сына известного священника Александра Меня — ​Михаила. Видимо, уроженец Саратова понимал, что в  его команду должен влиться кто-то из местных. Иначе не справиться с  вросшим в  область Тяжловым.

Хотя Громова тогда знал каждый. Еще бы! Именно он в  1988  году вывел советские войска из Афганистана без потерь, за что ему по гроб жизни благодарны десятки тысяч матерей. Популярность генерала оказалась такой, что в  1995-м он легко избрался депутатом Госдумы от родной Саратовской области. Но законодательные рамки боевому офицеру были тесны. Захотелось исполнительного размаха! И  в  1999-м он решил дать бой на полях Подмосковья. При этом уверенности в  победе у  полководца не наблюдалось. На всякий случай он вошел в  общефедеральный список избирательного блока Примакова — Лужкова «Отечество — ​Вся Россия» для участия в  выборах в  Госдуму третьего созыва. Логика проста — ​даже проиграв губернаторские выборы, он оставался при своих. Михаил Мень на тот момент являлся депутатом нижней палаты российского парламента от «Яблока» и  тоже на всякий случай вошел в  федеральный список самой демократичной партии для участия в  выборах в  Госдуму третьего созыва. Получается, что Громов и  Мень не слишком верили в  подмосковных избирателей. И,  как оказалось, зря. Вкладом Меня в  предвыборную кампанию стало издание совместного с  «Новой газетой» проекта под названием «Новая газета Подмосковья». Он появился осенью 1999-го и  печатался каждую неделю почти полумиллионным тиражом. И  просуществовал два месяца вместо одного. Тогда я  и  познакомился с  Михаилом Александровичем Менем. Все в  том же баре «Новой газеты».

— Это Станислав, — ​представил меня октябрьским днем Дмитрий Муратов Меню, наблюдая за сервировкой стола. — ​Редактор саранской газеты. Уехал из своей Мордовии по определенным причинам. Если надо, сам расскажет, почему… Дело свое знает. Он и  займется «Новой газетой Подмосковья».

— Хорошо, — ​выдохнул Мень, не особо вникая в  особенности моей биографии. Вряд ли он тогда подозревал, что я  еще пригожусь…

Проект я  воспринял как возможность дополнительного заработка. Но не как халтуру. Родители приучили меня работать на совесть. Чтобы самому не краснеть. И  не бледнеть. Тогда в  Москве и  появился один из «столичников» Александр Зюзяев. В  «Столице С» он трудился в  отделе спорта, а  затем некоторое время жил и  работал в  Пензе в  издании с  очень длинным и  нудноватым названием «Новая газета — ​Мир людей». Я  честно пояснил Саше, что «НГ Подмосковья» просуществует до выборов, а  дальше — ​как пойдет. Какая уж тут уверенность в  завтрашнем дне?! Дизайном занималась выпускница географического факультета МГУ имени Ломоносова Наталия Времячкина. Сейчас она один из крутейших фотографов Москвы. Мы делали газету, ютясь в  одном кабинете. И  веселились как могли, иногда выполняя пожелание заказчика выпрямить в  фотошопе ноги тому или иному герою первой полосы. Первая битва за область случилась 19  декабря 1999-го. Но победителя не выявила. Лидером гонки оказались спикер Госдумы Геннадий Селезнев и  академик Владимир Кашин (27,6 %), вторым «пришли» Громов — Мень (20,65 %). А  вот первый губернатор Подмосковья Тяжлов остался за бортом второго тура. Попутно Громов и  Мень избрались в  Госдуму, но затем отказались от мандатов. Второй тур подмосковного триллера состоялся 9  января 2000  года и  завершился сенсационной победой Громова и  Меня. За них отдали голоса 48,09 %! Селезнев и  Кашин уступили всего ничего, набрав 46,39 %. Тогда в  российской политике еще случались чудеса. И  вскоре Мень снова пришел в  редакцию «Новой».

— Станислав, — ​вспомнил всенародно избранный вице-губернатор Мособласти мое имя. — ​Хочу предложить тебе возглавить газету. Мы создаем медиахолдинг. Газета, радио… Возможно, ​телевидение. Думаю, ты потянешь газету. Ее нужно сделать тиражной. Для начала в  Подмосковье. Проблем в  области хватает. Я  тут кое-что узнал о  тебе. Рекомендации хорошие. В  том числе от Дмитрия Андреевича.

Я сидел как оглоушенный, не веря… Неужели история повторяется? Только теперь вместо Олега Еникеева Михаил Мень?..

— Соглашайся, — ​принял мою оглоушенность за сомнение Мень. — ​Сейчас ведем переговоры по выкупу одного популярного бренда. Если все пройдет хорошо, возглавишь газету со славной историей. А  то так и  будешь у  Муратова снаряды подносить…

— Вообще-то я  собирался доверить Стасу один из выпусков «Новой», — ​сделал мне дополнительную рекламу Дмитрий Муратов.

— Вот именно, — ​улыбнулся Мень. — ​А  здесь сам себе хозяин. Ну, почти… Ладно… Раскрою секрет. Газета будет называться «Куранты». Слышал про такую?

Ну, кто про нее не слышал в  начале 1990-х! Московские «Куранты» тогда учредил Моссовет во главе с  демократически настроенным Гавриилом Поповым. Возглавил газету депутат Моссовета Анатолий Панков. У  него-то команда Меня и  выкупила бренд. В  период расцвета тираж издания достигал нескольких сотен тысяч экземпляров. «Куранты» отличались разоблачительными статьями антикоммунистической направленности. «В  шапке первого номера уже было написано «Правительство в  отставку!», а  правительство тогда возглавлял Николай Рыжков, ставленник Михаила Горбачева», — ​вспоминал позже Панков. В  «официальной» истории газеты упоминается, что она закрылась в  1998  году, не пережив последствий дефолта. И  нигде не указывается, что в  2000-м ее в  еженедельном формате возродил Михаил Мень.

— «Куранты» — ​не лучшее название для газеты», — ​заметил один из журналистов «Новой газеты», сидя со мной после разговора с  Менем в  баре.

— Почему?

— Убери букву «у» и  что получится?! Кранты!

К сожалению, он оказался прав. «Куранты» для Москвы что-то вроде «Саранских вестей» для Мордовии. Бурное возрождение, эйфория от высоких тиражей, чудачества главных редакторов — и  крах… Только в  моем случае «Куранты» уничтожили не чудачества, а  герой-афганец Борис Громов.

Конечно же, я  согласился возглавить издание. И  мне было все равно, кто выступал его учредителем. Во-первых, редакторство являлось дополнительной гарантией безопасности. Во-вторых, отличной возможностью заявить о  себе в  Москве. Начиналось все по-взрослому. Две комнаты по адресу: Столешников переулок, 19! Заказ сувенирной продукции для продвижения! Реклама на телевидении! Свой сайт! За короткий срок удалось сколотить неплохую команду из уроженцев Мордовии (перечислю всех, с  кем я  делил радость и  тревогу в  начале 2000-х, — ​Сергей Аверкин, Александр Зюзяев, Андрей Мельников, Сергей Ермолаев), студентов университета имени Баумана и  москвича Михаила Алексеевича Пахомова. Прекрасный журналист и  человек пришел в  «Куранты» с  подачи «известинца» Геннадия Ни-Ли. Его Мень попросил курировать меня, а  заодно контролировать финансовые расходы.

«Я интервьюировал короля Испании», — ​появился Ни-Ли на пороге редакции. Геннадий Павлович оказался не только опытным журналистом, но и  продюсером различных шоу, автором песен для Аниты Цой и  других исполнителей и  большим другом «машинистов» Андрея Макаревича и  Евгения Маргулиса. Поэтому в «Курантах» вскоре появились интервью со знаменитостями. Через Ни-Ли я  познакомился с  директором компании «Премьер СВ» Сергеем Бондарчуком. К  знаменитой кинематографической семье выходец из КГБ не имел отношения. «Во времена «МММ» творилось что-то невероятное, — ​вспоминал Бондарчук, перебирая в  своем здании на Часовой многочисленные награды за победы в  рекламных конкурсах. — ​Деньги нам в  офис заносили в  мешках. Привозили на грузовиках. Реклама крутилась на телевидении чуть ли не круглосуточно. В  том числе и  на ОРТ Влада Листьева. Сумасшедшее время. Незабываемое…» Бондарчука убили осенью 2002  года. Говорят, что из-за дележа водочного бизнеса. Я  так и  не успел сделать с  ним интервью и  спросить, что он думает насчет расстрела Листьева 1  марта 1995  года.

Столешников переулок… Там все и  начиналось… «Ну, как устроились? — ​пришел однажды в  редакцию Михаил Мень. — ​Все нормально? Работать можно? Еще бы! Самый центр города! Ну что, Стас, пойдем, заглянем в  «Черутти», пиджаки посмотрим…» В  2000-м Столешников только начинал заполняться модными бутиками.

Редакция соседствовала с  офисом лидера группы «Мумий Тролль» Ильей Лагутенко. Однажды Маша Шибряева рискнула побеседовать с  ним по-соседски о  музыке, творчестве и  особенностях российского шоу-бизнеса. «Боюсь, у  вас денег на интервью не хватит», — ​гламурно отрезал выходец из Владивостока. После чего Маша возненавидела попсу. А  затем и  рокеров, когда увидела, как они задницами тушат факелы на одном из фестивалей, проходившем в  подмосковном парке. «Куранты» дышали свободой творчества. Ребята играли в  профессию. Я — ​в  жизнь. Появился кураж. Затем уверенность, что не боги горшки… Мы обретали своего читателя. «Стас, — ​убеждал меня знаменитый телеведущий Дмитрий Дибров, которого Мень пригласил курировать радио «Куранты». — ​Тебе нечего делать в  газете. Пойдем ко мне в  команду. Телевидение другой мир. Поверь мне. Газета — ​дно. Телик — ​вершина, о  которой мечтают тысячи. Ты — ​телегеничен. Мы с  тобой обязательно что-нибудь замутим». В  кабинет Меня он всегда заходил в  черных кожаных штанах и  называл вице-губернатора Мишей. Распространением «Курантов» занимался Сергей Ермолаев. Каждую неделю мы ждали от него сводку — ​сколько продано экземпляров. Вот «Куранты» прошли цифру в  10  тысяч, в  15… «У  нас на станции «Домодедово» мужик торгует газетами, — ​радовался растущему тиражу Михаил Пахомов. — ​Привез ему для начала 50 штук. Он еще морщился: «Не продам…» На следующей неделе попросил сто. Потом двести. Тут я  ему сказал: «Сам приезжай…» Должен подъехать…» Тираж рос. Ради эксперимента Ермолаев отправлял несколько сотен газет в  Саранск. И  они раскупались!

«Надо идти в  Москву, — ​где-то через два месяца ударной работы решил Ермолаев. — ​Чтобы «Куранты» продавались на всех станциях метро». Для этого пришлось платить торговым сетям. За вход. Но оно того стоило. Тираж рос. 40  тысяч, 50, 60… «После ста тысяч к  нам придет солидный рекламодатель, — ​потирали мы руки. — ​Появятся деньги на развитие. Сделаем «Куранты» толще, а  редакцию больше. Еще немного, и  «комсомолка» будет нам завидовать…» Финансирование издания шло через какие-то хитрые схемы с  использованием спортивного бюджета области. Меня сильно поразил интеллектуальный уровень подмосковных чиновников. Однажды зашел в  кабинет ответственных за спорт людей и  увидел таблицу с  перечислением видов спорта, которые поддерживал Борис Громов и  его команда. В  глаза бросилось название одного из них «ГанТбол». И  далее сумма финансирования — ​десятки миллионов рублей!

Планерки в  газете проходили в  режиме «мозгового штурма». Так, например, появился неплохой рекламный слоган: «Заведи «Куранты»!» С  ним уже было не стыдно идти в  подписку. Еще немного, и  заветная цифра в  сто тысяч покорится! А  это другие возможности. Тут обо мне вспомнил издатель газеты «Жизнь» Арам Габрелянов. Мы с  ним познакомились, когда он еще возглавлял «Симбирские ведомости» в  Ульяновске. «Переходи ко мне, — ​предложил уроженец Дербента. — ​Мень наиграется с  газетой и  бросит, а  «Жизнь» — ​надолго. Подумай…» Но я  не думал. Все время забирали «Куранты». «Мордва — ​лучшие люди на земле, — ​улыбался москвич Пахомов. — ​С  вами, ребята, мы горы свернем». По ходу пьесы Мень ввел меня в  состав комиссии по помилованию Московской области. Ее возглавлял сам Мень, а  курировал писатель Анатолий Приставкин. Автор нашумевшей повести «Ночевала тучка золотая» учил нас милосердию. На заседаниях я  соседствовал с  дважды Героем Советского Союза Геннадием Стрекаловым. Летчик-космонавт любил вспоминать, как нагишом метался по кораблю «Союз». «Хорошо, что с  нами женщин не отправляли», — ​смеялся он. Стрекалов пять раз летал в  космос. Последний раз в  54  года! Его отличали космическое чувство юмора и  спокойное отношение к  жизни. Я  все более влюблялся в  Москву и  Подмосковье. Мне нравилось иногда по утрам стоять в  очереди за молоком с  актером Михаилом Глузским, встречать в  Столешниковом переулке лидера «Аквариума» Бориса Гребенщикова, забегать по дороге в  редакцию в  книжный магазин «Москва». Я  постепенно приходил в  себя после бегства из охваченного кровавой бойней Саранска. Интерес к  «Курантам» проявил соратник Бориса Немцова и  Сергея Кириенко Борис Надеждин. Со мной он почему-то предпочитал проводить переговоры в  массажных салонах. Один из них находился недалеко от Театра сатиры. «Редактор «Известий» Миша Кожокин считает, что у  бумажных газет нет будущего», — ​тянул Надеждин, наслаждаясь массажем. «Если работать как он — ​то да», — ​умничал я. И  ничто не предвещало войны. И  вдруг… Грянул Громов.

— Кто-то убедил шефа, что я  за его спиной создаю мощный медиахолдинг, — ​вызвал меня зимним днем 2001-го Мень. — ​Какой сейчас тираж у  «Курантов»?

— Около 70  тысяч, Михаил Александрович. Движемся к  сотне. Скоро выйдем на самоокупаемость.

— А у  официальной подмосковной газеты сколько?

— Тысячи три. Не больше. Они нам не конкуренты.

— Вот именно. Вот именно, — ​постучал по массивному столу Мень, глядя на икону — ​подарок Патриарха всея Руси Алексия II. — ​Значит… Вот что. Мне не нужна тиражная газета. Сбрось до трех тысяч. Делай такой подмосковный «Коммерсант». Экономика плюс немного политики…

— Михаил Александрович, да это же конец всему… Мы столько уже сделали…

— Ты не понял меня, что ли?! Сказал — ​сделай. Там Громов бушует. Ему Пантелеев что-то напел. Так надо, Стас. А  там посмотрим.

Полковник Алексей Пантелеев был правой рукой Громова еще со времен Афганистана. Я  вышел из кабинета Меня в  состоянии шока. Он оказался настолько сильным, что я  решил на несколько дней уехать в  Саранск. Летучку с  московской мордвой провел в  холле Казанского вокзала.

— Не знаю, что будет дальше, — ​только и  сказал я. — ​На всякий случай надо искать работу.

Мой отъезд заметил Владимир Пругло — ​начальник аппарата вице-губернатора Подмосковья. Он прикатил в  редакцию и  попытался устроить разнос с  последующим моим увольнением. Меня спас Сергей Ермолаев. Он тут же написал заявление об уходе. Не видел смысла оставаться. Распространять три тысячи экземпляров? Кому? Зачем? Советники Меня сразу заволновались, что таким макаром уволятся все сотрудники «Курантов». Так бы и  случилось. Меня звал не только Габрелянов, но и  Сунгоркин в  «Комсомольскую правду». Кем-то вроде выпускающего московского проекта.

Пругло сыграл большую роль в  убийстве издания. С  его подачи «Куранты» вылетели из офиса в  Столешниковом переулке и  принялись кочевать по всей Москве. Звездный бульвар, Каретный Ряд… Последний адрес редакции: ​Московский Дом национальностей на Новой Басманной, 4. Там меня однажды «навестил» один из «мордовских» коммерсантов Александр Маршаков, напомнив, что мы вместе учились в  саранской школе № 4. «Стас, есть просьба. Пусть «Столица С» не пишет об убийстве мента Виктора Лаврова», — ​душевно улыбался бизнесмен. Но это немного другая история… Не случайно я  сразу же стал матерно рифмовать фамилию Пругло. «А  ведь ты мог сделать «Куранты» одним из влиятельных изданий в  России», — ​заявила мне смесь грустного колобка с  бочонком дегтя на коротких ножках, когда я  в  2005  году пришел в  его офис на Тверской подписывать документы о  продаже ООО и  бренда. «Мог, — ​ответил я,  поставив автограф. — ​Если бы вы мне не мешали…» Когда тот же Пругло прикинул, сколько денег ушло на «Куранты», то получилось что-то в  районе одного миллиона долларов. «Эх, не туда мы их направили…» — ​посетовал видный деятель эпохи тотального воровства. «Действительно, — ​подумал я. — ​Это какой особнячок можно было отгрохать в  какой-нибудь Барвихе». Когда с  «благословения» Пругло редакция оказалась в  бывшем здании заводоуправления на Шереметьевской, я  спросил Меня: «Михаил Александрович, от метро до офиса пешком идти около часа. Какая уж тут работа? Зачем нас туда загнали? Тем более — ​зимой!» «Ничего! Заодно по дороге взбодритесь. Мысли свежие появятся…» — ​мерзко хохотнул тогда Пругло.

Снижение тиража и  изменение редакционной политики не спасло Меня. 1  ноября 2002-го он объявил об отставке с  поста вице-губернатора Московской области. Якобы это случилось в  связи с  изменением регионального законодательства. На самом деле его выдавил с  подмосковной поляны все тот же Пантелеев. Выходца из ГРУ не устраивала роль руководителя аппарата правительства. И  после ухода Меня именно он стал вице-губернатором. Михаил Александрович недолго скучал без работы. Уже через десять дней мэр Москвы Юрий Лужков назначил его своим заместителем по вопросам межрегионального сотрудничества и  спорта. Переход из области в  столицу сопровождался «взрывами» и  скандалами.

Продолжение в  следующем номере