Стройбрат

Длинный коридор саранской школы № 4 объединял старое здание и  новое. По нему любило бегать, прыгать и  играть советское хулиганье. К  тому же коридор граничил со школьной столовой, откуда несло подгоревшей манной кашей. Советская власть заботилась о  будущих строителях коммунизма, снабжая каждого стаканом молока, тарелкой супа и  кашей с  теф­телькой. Раздаточная на фоне огромных котлов, тетки в  халатах и  с  колпаками на приглаженных головах, дежурные в  одинаковых синих костюмах и  траурно-коричневых платьицах, вызванные с  уроков… По популярности столовая соперничала со спортивным залом, где в  свободной форме проходили уроки физкультуры. Высшим пилотажем среди школяров считался проход по рядам с  подносом, максимально загруженным стаканами с  молоком. Маневр требовал не столько силы, сколько координации. Победитель удостаивался восхищенных взглядов ровесниц. Проигравший — ​разлитого молока, битых стаканов и  матерщины из глубин раздаточной с  требованием привести родителей в  школу.

В перемены коридор превращался в  транспортную артерию. Здесь обменивались значками, марками или этикетками от спичечных коробков. Здесь самые прыткие играли в  «резиночку». Здесь обменивались последними новостями. Здесь парочки проверяли на прочность подоконники. И  здесь бились рекорды…

В начале 1980-х до Саранска неожиданно докатилось гениальное изобретение венгерского архитектора Эрнё Рубика, сделавшего нечто еще в  середине 1970-х. На кубик сразу подсело все юное поколение Страны Советов. Особых развлечений, кроме сбора макулатуры и  металлолома, тогда не было, а  тут — ​крутая головоломка. Тогда обладатели кубика Рубика приравнивались к  завидным женихам. Примерно на том же уровне симпатий, что и  бандиты на «девятках» в  1990-е.

Длинный коридор школы. Большая перемена. Возле окна, солнечно смотрящего на входную дверь столовки, суетятся старшеклассники. «Во дает! — ​слышится голос. — ​А за сколько соберешь?» «Двадцать секунд!» — ​отвечает тот, кто в центре внимания. «Да ладно?!» — ​не верят зрители. «Проверим?! У кого есть часы?» — ​вспыхивает светлый, невысокий паренек, хвастаясь самым блатным кубиком Рубика, который было невозможность купить в советских магазинах. Чудо европейской промышленности со сточенными краями, ярким пластиком и белыми «ребрами». Считалось, что такой кубик сам «летает» в руках. Нам же — ​детям рабочих — ​было за счастье иметь хотя бы простой кубик. Я свой купил в Кисловодске, куда с группой тренера Вячеслава Бусарова ездил на сборы легкоатлетов. Помню, что на тамошнем рынке оставил все деньги, зато привез в Саранск кубик и туфли в сеточку и на высокой пробковой подошве. Для мамы. Говорили, что кубик и туфли «лепили» недалеко от Кисловодска. На каких-то полуподпольных заводах. Мама в тех туфлях потом ходила на прием к декану географического факультета мордовского университета. Рассказывала, как я люблю географию, несмотря на «четверку» в школьном аттестате по этому предмету. «Я их берегла, как самый дорогой подарок, — улыбается мама. — Такой обуви больше ни у кого в Саранске не было. Или мне просто так казалось. Я их долго носила. Все берегла, боялась стоптать пробковые каблуки. Туфли и сейчас лежат где-то на антресоли. Как память о том времени и подарке от сына».

Кисловодский кубик с черной основой то и дело разлетался и грустно скрипел, пытаясь «собраться» по цветам. И пах дешевым пластиком. Но стоил приличных денег. Я же был рад и такому. И вот наконец-то увидел блатной кубик.

Кто-то засек время, и  руки школьника «заиграли». Кубик мелькал гранями, приковывая взгляды десятка зрителей. «Все! — ​торжествующе поднял вверх руку парнишка, показывая, что кубик собран. Что все цвета на месте. — ​Сколько?» «19 секунд», — ​уточнил обладатель наручных часов. «Ничего себе!» — ​воскликнул другой. «Это не предел!» — заверил парнишка и  приветливо улыбнулся, наслаждаясь успехом. «Кто это?» — ​спросил я  у  своего одноклассника, знавшего в  школе про всё и  про всех. «Да ты что?! — ​восхитился он моей дремучести. — ​Это  ж Сережка Меркушкин. Младше нас на два класса». «А  откуда у  него такой кубик?» — ​продолжил я  допрос. «Да ты что?! — ​повторил фразу знаток. — ​У  него папаша — ​большая шишка. Вроде как в  МВД работает. Он ему все из-за границы достает. А  тебе нужен такой кубик? Могу спросить кое у  кого. Правда, стоит он…» Так я,  пусть и  заочно, познакомился с  кем-то из семьи Меркушкиных.

Кубикомания для меня завершилась вместо со школой. В  1985  году наш класс благополучно отправили в  свободное плавание. Большая часть одноклассников поступила в  вузы. В  зависимости от предпочтений и  интересов. Я  хотел учиться на филологическом факультете, но засомневался, узнав, что туда подал документы один из лидеров класса Костя Вдовин. На уроках литературы он наизусть шпарил Владимира Маяковского. И  даже басил для пущей важности. Я  же не обладал такой памятью и  не особо «дружил» с  поэтами. Выбор за меня сделал другой одноклассник — ​Вася Кравченко. «Пойдем со мной, Стас, — ​позвал он, видя, как я  стою с  документами в  приемной комиссии, не зная, куда приткнуться. — ​На географический!» «Вась, — ​попытался отшутиться я. — ​Какой из меня географ?! Я  стороны света путаю…» «Пойдем, — ​настаивал Кравченко. — ​Я  за тебя рюкзак во время поездок по горам таскать буду». Я  рассмеялся. Этот аргумент понравился и  стоявшей рядом моей маме. Так я  оказался на географическом факультете, где с  удивительной бесполезностью провел целый год, пока нас — ​«перваков» — ​не загребли в  армию…

Второе «знакомство» с  Меркушкиными случилось в  1992  году, когда появилась «Столица С», а  преподаватель МГУ имени Огарева Олег Еникеев основал ассоциацию «ХХХ  век Саранск-Экспорт». Каких только названий и  фамилий не встретишь в  списке ассоциации. Спустя годы они звучат с  особым смыслом. «Промэкс», «Мицар», «Химэкс», «Айорн», «Вторэкс», «Ксенон», «Оримэкс», «Каисса-К», «Айтэкс», Конти», « Легион-Экспо», «Ирсеть», «Технотэкс», «Синтез», «Билдинг», «БСБ-фонд» и  далее, далее, далее. Строительный ум Еникеева превратил хаотично разбросанные ООО в  четкую структуру с  понятным подчинением и  правилами игры. 50 процентов прибыли оставалось в  ассоциации, а  50 коммерсанты тратили на развитие. Так появился «Актив Банк», в  который структуры Еникеева вошли деньгами, объединив усилия с  набиравшим ход «Саранскстройзаказчком» Александра Меркушкина — ​старшего брата будущего Главы Мордовии Николая Ивановича. Банк был необходим для кредитования краткосрочных сделок и  более «длинных» проектов. Он оказался вершиной сотрудничества между Еникеевым и  Меркушкиными. Каково же было мое удивление, когда в  списке ассоциации я  увидел знакомое имя, напечатанное напротив фирмы «Сарансктехприбор». Сергей Меркушкин. Тот самый парень, крутивший в  школьном коридоре блатной кубик Рубика. А  заодно сын строителя Александра Меркушкина. Саранск — ​город маленький. И  слухи в  нем часто сочетаются с  правдой или полуправдой. В  1990-е бытовала легенда, что Еникеев вырвал Сергея Меркушкина из лап светотехстроевских бандитов, когда отморозки попытались то ли отнять у  него машину, то ли просто вымогали деньги. И  вроде как даже вывозили Сергея в  лес и  привязывали его к  сосне. «Сережа пережил такое, что не дай Бог», — ​делились со мной инсайдом знающие люди. Где тут правда, а  где домыслы, может сказать только сам Меркушкин-младший, но он вряд ли любит вспоминать то время.

Головной офис «Сарансктехприбора» находился по адресу: Советская, 52, где Сергей открыл один из магазинов по продаже бытовой техники. Я  иногда бывал там. Что-то покупал. Сергей встречал гостей улыбкой и  почти всегда неприличным, но смешным анекдотом. И  вообще не походил на человека, которого собирались убить в  лесу. Конечно, развивать бизнес ему помогал отец. Я  до сих пор уверен, что именно Александр Иванович был настоящим главой семьи Меркушкиных, а  не Николай Иванович. Именно Александр Иванович продумывал все ходы в  построении отношений с  «улицей», коллегами по строительному цеху, чиновниками и  «белой вороной» Саранска Олегом Еникеевым, бывшим как бы над всеми и  в  то же время везде. И  именно Александру Николай обязан своим приходом к  власти в  Мордовии в  1995  году. Какие у  Александра Ивановича были отношения с  Олегом, теперь не спросишь. Обоих уж нет не белом свете. Могу лишь предполагать, что непростые. Но знаю, что Александр Иванович сыграл в  судьбе Олега негативную роль. А  в  начале 1990-х они были если не партнерами, то собеседниками. И  потому председатель Фонда имущества Николай Меркушкин время от времени размещал в  «Столице С» платные материалы о  чековых аукционах. Сейчас смешно читать, что акции крупнейших мордовских предприятий оценивались в  копейки. Подшивка «Столицы С» бесстрастно зафиксировала ход приватизации в  республике. То, с  чего начинали путь в будущее некоторые очень известные сегодня персоны, включая бывших и  действующих акционеров «Сарансккабеля», «Центролита», «Биохимика», «Рузхиммаша», «Электровыпрямителя», Саранского ДСК, авторемзавода… «Номинальная стоимость акций всех АО — ​1000  рублей», — ​подчеркивалось в  рекламе. Пока Саранск захлебывался в  крови, а  милиционеры рапортовали об успешной борьбе с  преступностью, представители партийно-комсомольского клана, не выходя из кабинетов, разбирали Мордовию по частям, выбирая куски посочнее да пожирнее. С  этого Фонда имущества и  началась история обогащения Меркушкиных.

По одной из версий, черная кошка между Александром Ивановичем и  Олегом Еникеевым пробежала, когда набиравший силу кандидат наук и  депутат Саранского горсовета решил выкупить часть акций выставленного на продажу «Саранскстройзаказчика». Для Еникеева это был логичный шаг. Во-первых, ему всегда нравилось производство, а  не купи-продай. Во-вторых, тем самым он бы получил еще больший рычаг влияния на Меркушкиных, чтобы решать свои политические и  кадровые вопросы. Тем более что по «улице» считалось, что «Саранскстройзаказчик» «крышуют» «мордовские».

Узнав о  дате аукциона, Еникеев провел совещание в  стенах ассоциации, на которое позвал директоров «Прогэкса» и  «Промтекса» Николая Войнова и Александра Егорова. «Николаич, — ​обратился Олег к  одному из самых влиятельных людей в  «ХХХ  веке». — ​Надеюсь, не надо объяснять, для чего нам «Саранскстройзаказчик»? Главное, чтобы не проморгали аукцион и  смогли вовремя внести деньги». «Какие могут быть вопросы, Олег?! — ​кивнул Войнов. — ​Все сделаем в  лучшем виде. Деньги приготовим. Документы тоже. Понятно, что речь идет о  развитии. Проще говоря, надо — так надо». «Очень важная для нас сделка, — ​нагнетал ситуацию Еникеев. — ​Она сделает нас серьезными игроками на строительном рынке. Если что — ​сообщайте мне сразу. Я  буду эти дни в  Саранске». А  за день до торгов в  «Промтексе» неожиданно высадился десант милиционеров…

«Изъяли у  нас все документы, забрали печати, заблокировали счета, — ​вспоминает Егоров. — ​Мы не могли ничего сделать. Все случилось слишком неожиданно. И  у  нас не было времени на какой-то маневр». В  тот день Еникеев заехал в  «Столицу С», чтобы узнать, как идут дела — ​не угрожает ли кто? После чего поднялся на восьмой этаж — ​в  «Промтекс». «Очень хорошо запомнил, — ​продолжает Сан Саныч, — ​как группа милиционеров выносит из кабинетов коробки с  документам и  несет их к  лифту. Вдруг двери лифты открываются, и  оттуда выходит Олег. «Саня, а  что это такое?» — ​спрашивает он меня. «Я не знаю, у  нас счет заблокированы… — ​отвечаю я. А  что я  мог еще сказать?!» «На каком основании?» — ​Олег выглядел злым и  растерянным».

Так в  экономику вмешалась политика. Вернее — ​так называемая борьба с  преступностью, которую использовали для устранения конкурентов. Кто «подослал» милиционеров в  «Промтекс»? Кто сорвал сделку по «Саранск­стройзаказчику»? Кто из братьев помешал Еникееву войти в  строительный бизнес? Александр или Николай? Думаю, что ответы очевидны. Меркушкин-старший ни с  кем не собирался делиться компанией. И  хорошо понимал, чем грозит слишком тесное сотрудничество с  Еникеевым. К  тому же, как показали дальнейшие события, на кону стояли будущее Мордовии и  миллиарды.

На следующий день Олег снова оказался в  «Столице С». «Стас, нам срочно нужно сделать публикацию по Александру Ивановичу Меркушкину, — ​протянул он мне тонкую папку с  бумагами. — ​Тут немного, но что-то сам накопаешь. Кто, где, с  кем, на какой машине ездит…» «Хорошо, Олег, — ​растерялся я. — ​Но он же вроде как союзник…» «Он больше не союзник, — ​внимательно посмотрел на меня Еникеев. — ​Он поступил непорядочно. Почему мы должны быть порядочными?» Я  даже не стал уточнять, что именно произошло. И  только спустя годы узнал о  «танцах» вокруг «Саранскстройзаказчика». Материл по Александру Меркушкину был подготовлен, но так и  не вышел в  свет. Олег все откладывал публикацию. Он о  чем-то договаривался с  Николаем Меркушкиным, гоняя чаи в  кабинете Фонда имущества на девятом этаже Большевистской, 60. А  потом, как я понял, стороны нашли компромисс. Где-то Меркушкины ему уступили. По крайней мере, так казалось Еникееву. И  он ошибался. 27  октября 1995  года Олега убили в  четвертом корпусе МГУ имени Огарева по время лекции. Заказчики резонансного преступления так и  не были установлены. Следствие остановилось на исполнителях и  посредниках, назвав организатором юго-западского авторитета Алексея Блохина. Якобы он отомстил за погибшего авторитета Рашида Манерова. Об этом неординарном представителе криминалитета речь впереди, а  пока…

«Стас, — ​мой январский гость неторопливо пьет чай, вспоминая этапы гражданской войны в  Саранске. — ​Какой Блохин? Какая месть? Ты знаешь, на каких полюсах были Еникеев и  Блохин? Олег сделал банк. Налички было столько, что Еникеев мог легко купить любое предприятие. Что он и  сделал с  ламповым заводом. Аховые возможности. Этим Олег и  был опасен для православных комсомольцев. А  Блохин… Знаешь, сколько он получал с  магазина «Чайка»? Две тысячи…» «Долларов?! — ​перебил я. «Рублей», — ​рассмеялся собеседник. — ​И  был этим страшно доволен. Убийство Еникеева перекроило карту Мордовии. Политическую, экономическую. Его боялись за ум и  умение смотреть в  будущее. ОНИ использовали таких, как Блохин.

А  потом пускали в  расход. Это называлось «агент спалился». Блохин «спалился» в  январе 2003  года. Так же, как с  ним, ОНИ поступили потом с  Андреем Борисовым и  Сережей Конновым. Судьбу одного ты знаешь, а  вот могилу второго вряд ли когда отыщут. Ничего личного — ​бизнес. Заметь, миллиардный бизнес. И  ты должен знать, чьи интересы затрагиваешь, когда пишешь не только про Еникеева».

Примерно в  той же тональности со мной разговаривал директор фирмы «Прогэкс» Николай Войнов. Только не в  начале 2022  года, а  в  конце 1997-го.

«Я подъеду минут через десять, — ​позвонил мне человек, сыгравший в  становлении «Столицы С» огромную роль. — ​Выйди. Поговорить надо». Через десять минут я  стоял на улице. «Волга» Войнова мягко припарковалась возле Большевистской, 60. Николай Николаевич, как всегда, доброжелателен и  тревожен: «Семья тобой страшно недовольна. Ты ходишь по грани. Надо успокоиться. Как будто ты этими публикациями про Колю воскресишь Олега. Меня просил с  тобой поговорить Александр Иванович… Старший брат. У  них там в  семье всякое происходит. Могут и  поругаться, когда в  бане парятся, но в  минуту опасности они вместе. Александр Иванович переживает, что с  тобой может что-то случиться. Уж больно много у  тебя недоброжелателей. Будь аккуратнее. Это уже я тебя сам прошу. Помни. Партия, если что, тебя не забудет. Но и  не вспомнит. Мало примера Олега? И  не ходи один. Ты же в  курсе, что творится в  нашем колхозе. От ассоциации остались воспоминания. Никому твоя лихость не нужна. Запиши мой домашний телефон. На всякий случай. Но лучше без случаев. Столько всего происходит. Голова кругом».

Как выяснилось, Александр Иванович не зря беспокоился за меня. 16 апреля 1998  года бандиты по заданию «партии и  правительства» попытались меня убить, закосив по бытовуху. Кураторы отморозков сразу пустили по городу слух, что на Холопова напали хулиганы. Вроде я  отказал им в  просьбе прикурить. Или у  одного из них «отбил бабу». «Да и  какие там ранения? — ​бегали ОНИ из одного кабинета Белого дома в  другой. — ​Так, мягкие ткани задеты. Несерьезно…» Прокурор города Валера Юртайкина страшно возбудился и  провел покушение как «хулиганку», чтобы нераскрытое уголовное дело быстрее «списать в  утиль». Бандиты, чиновники и  силовики работали в  тесной связке. И  я  поименно знаю, кто и  какую роль выполнял при попытке забрать «Столицу С».

Танцы вокруг газеты начались сразу после покушения на меня. Самым активным оказался директор местной почты Анатолий Сардаев, мечтавший создать медиахолдинг. Он сразу позвал к  себе почти весь состав «столичников». Но дураков не нашлось. Кроме одного. «Мордовские» работали точечно. Им нужны были люди для своей газеты «ВремЯ». Андрей Борисов и  вовсе заявил, что с  самого начала финансировал «Столицу С» и  что она принадлежит ему по праву. Мысли он транслировал через своего друга и  товарища Александра Замотаева, которого Николай Меркушкин за большие заслуги сделал министром ЖКХ Мордовии. А  одного колобка, которого я  неосмотрительно поднял до уровня заместителя главного редактора, охаживал лично генерал ФСБ. Ну, тут уж у  типчика шансов не было спастись от «звездной болезни», которую к  тому же активно «подогревала» советница Николая Меркушкина Тамара Лыткина. У  меня же почти не было шансов выжить. Почти… Да что я?! Постепенно Александр Иванович забрал под себя «Актив Банк», выкупив доли у  бывших фирм «ХХХ  века» по номиналу! Хотя на рынке они оценивались в  десятки раз дороже. «Хорошо, что в  живых оставил», — ​грустно пошутил я,  узнав о  сделках.

Январь 2016  года. Пролетела целая эпоха. Николай Меркушкин перебрался губернаторствовать в  Самарскую область, был продан «Мордовцемент», а  между «тюштей» и  его преемником на посту Главы Мордовии Владимиром Волковым наметились серьезные разногласия. Александр Иванович Меркушкин выбился в  основатели строительной империи. А  его сын Сергей сменил кубик Рубика на кирпичный завод. И  вдруг зимним вечером мне позвонил Некто. С  блатного номера. С  нолями на конце. Я  многому научился у  комсомольской братвы. Например, не реагировать на звонки с  незнакомых номеров. «Мошенники», — ​подумал я  и  ошибся. На следующий день со мной уже через редакционный телефон связались помощники Того Самого. «Станислав, вчера вам вечером звонил Александра Иванович Меркушкин. Сам, — ​на том конце трубки сделали внушительную паузу. — ​Но вы не ответили. Александр Иванович хотел пригласить вас к  себе. На беседу. И  вообще хотел бы с  вами регулярно встречаться, обмениваться мнениями. Он вас очень уважает…» «С чего вдруг?!» — ​хотелось воскликнуть мне, но вместо этого я  отмахнулся иначе: «Мне жаль, что я  не ответил. Но вы передайте, что в  такое позднее время я  сплю. И  потом. Знаете. Кто я  такой, чтобы отнимать время у  такого занятого человека? Это было бы неправильно с  моей стороны…» «Да ладно вам, Станислав, Александр Иванович позвонит вам сегодня вечером…» — ​прекратил помощник бессмысленный разговор. И  вечером Он позвонил. Опять с  того же номера. И  я  снова не ответил. Хотелось выбросить телефон в  прорубь, но больше звонков не было. А  потом мне передали слова Александра Ивановича, сказанные в  узком кругу: «Холопов ничего не забыл…»

Встреча с  Меркушкиным-старшим все-таки случилась. В  Музее Эрьзи, на выставке, посвященной 65-летию его младшего брата. В  основном она состояла из фотографий «столичного» мастера Юры Кемаева. Строительный магнат прибыл, когда все речи были сказаны, а  шампанское выпито. Невысокий и  улыбчивый мужчина чем-то напомнил мне того паренька, стоявшего с  кубиком Рубика в  школьном коридоре. Не хватало только богатой шевелюры и  молодости в  глазах. Мы обменялись комплиментами. И  не более. Мне запомнилась одна его фраза: «Ну, ты же все понимаешь…»

Я все понимал. И  теперь понимаю еще больше. Я  знал, что Александр Иванович рекомендовал подчиненным брать в  пиар-службу «столичников» и  предлагать большие деньги. И  что любил назначать встречи в  неточное время. Например, в  13.02. Но всегда принимал минута в  минуту. Этим отличался от младшего, Николая, любившего, чтобы посетители часами толкались в  приемной. Этому «тюштя» научился еще в  комсомольские годы. Так он показывал, кто в  Белом доме хозяин. С  годами время ожидания увеличивалось. Возраст… Еще Александр Иванович отличался от брата тем, что примерно раз в  месяц переставлял мебель в  своем кабинете и  устраивал сотрудникам разгон с  увольнениями. А  потом многих возвращал обратно. Отдельной главы достойна история, как доверенные лица чуть не увели у  него рузаевские земли. Видимо, поэтому с  годами Александр Иванович становился все более подозрительным и  недоверчивым. Чудилось, что все хотят его обобрать?

Строительный магнат ушел из жизни в  ноябре 2021  года. Город был полон слухами, что он уже давно пребывал в  инвалидном кресле и  ничего не решал. Насколько мне известно, Александр Иванович не оставил после себя мемуаров. Зато его наследия хватит на всех детей и  внуков, если, конечно, они не бросятся во все тяжкие. Жалею ли я  сейчас, что так и  не встретился с  Александром Ивановичем за чашкой чая? В  какой-то степени — ​да. Я  бы мог задать ему сотню вопросов. И  не только насчет Еникеева. Ответил бы он мне на них честно? Вряд ли. Скорее, это он бы мне задавал вопросы, пытаясь понять, несу ли я  угрозу его семье. Или он опять хотел меня о  чем-то предупредить, но уже лично? Николая Николаевича Войнова к  тому времени уже не было в  живых. Слишком рано сгорел от переживаний. Кто знает… Но в  одном Александр Меркушкин был прав — ​я  ничего не забыл.